«Людно внутри»: фильм о том, как жить с диссоциативным расстройством идентичности
В российский прокат вышел документальный фильм «Людно внутри» режиссера Ольги Львовой о людях с диссоциативным расстройством идентичности. В нем рассказывается о пяти женщинах с таким расстройством. В центре сюжета — история психотерапевта Карен Маршалл, которая сама живет с этим диагнозом и помогает другим людям.
Карен Маршалл — практикующий психотерапевт из Сан-Диего, штат Калифорния. Она с детства живет с диссоциативным расстройством идентичности (ДРИ) — помимо нее самой в ее теле также живут веселый подросток Розали, ее близнец Тимми, двухлетний ребенок Номер 1, трехлетний ребенок Номер 3 и другие субличности (психологический термин, обозначающий личность внутри человека, которую его сознание воспринимает как отдельную).
Люди с ДРИ имеют несколько независимых личностей, которые переодически переключаются между собой.
Они могут быть разного возраста, пола, иметь различный характер и манеру разговаривать. Карен научилась жить с ДРИ и вместе со своей супругой, клиническим психологом Трейси Альдерман, написала книгу «Между нами» — гид для людей с таким расстройством.
Посмотрите нашу галерею звезд, лечившихся от психических заболеваний.
«Я знаю, как трудно людям с проблемами психического здоровья жить в любой стране — в США, России, Мексике. К сожалению, в любой стране считается нормальным (обычным) иметь физические заболевания, такие как рак и диабет, но людям с депрессией, биполярным или диссоциативным расстройством личности приходится жить в тени. Я надеюсь, что мое участие в этом фильме поможет сообществам осознать, что люди с проблемами психического здоровья есть везде», — рассказала Маршалл Би-би-си.
Она надеется, что фильм поможет людям с психическими расстройствами поверить в то, что с этим можно справиться.
«Если бы мы не считали это человеческой слабостью, которую можно легко преодолеть, а просто подумали бы о психическом здоровье, мир был бы гораздо лучше. Я живу с ДРИ с детства, а также страдала от депрессии, которую никто не осознавал. Мне повезло, что я смогла найти помощь, чтобы справиться с этим, я не была уверена, что с этим можно справиться. Я хочу, чтобы другие люди знали, что надежда есть, неважно где мы и что происходит у нас в жизни», — говорит она.
«Нас спрашивали о плохих моментах нашей жизни»
Причиной ДРИ обычно становятся травмы из раннего детства — это может быть физическое, эмоциональное или сексуальное насилие. У людей, переживших в детстве насилие, ДРИ проявляется как защитный механизм — ребенок воспринимает жестокое обращение так, будто это происходит не с ним, и постепенно это приводит к расщеплению личности. Со временем количество субличностей в одном человеке может увеличиваться.
В «Людно внутри» показано, как Карен Маршалл переключается на другие свои субличности, и в фильме им тоже предоставлено слово. Так, одна из субличностей Маршалл Розали, отвечая на вопрос о том, что было сложного в съемках, сказала, что ей было сложно отвечать на вопросы Ольги Львовой о детской травме.
«Ольга пыталась задавать нам плохие вопросы во время интервью о нашей истории, которая привела к ДРИ, и мы ушли. Мы знаем, что она ничего не имела в виду, просто делала свою работу. Иногда я могу рассказать что-то из своего прошлого, но я не так открыта, когда речь идет об истории о насилии. Это было самое трудное для меня во время интервью», — гласит отрывок из электронного письма, подписанный именем Розали.
ДРИ демонстрирует, какие невероятные защитные возможности имеет человеческая психика, отмечает режиссер Ольга Львова.
В своем фильме она предлагает зрителю посмотреть на мир глазами человека с таким расстройством.
«Я, мы [имеются в виду все субличности] были очень впечатлены той работой, которую проделали Ольга и Виктор для создания фильма. Это не было одной историей, это были пять с женщин с ДРИ, у которых было еще много других личностей, и у них были свои собственные истории. Всех людей с ДРИ, кто снимался в фильме, я хорошо знаю. Я знаю их истории и знаю, что в итоге было записано, и это удивительно, что кто-то смог понять всех этих женщин и их субличности. Я в восторге от того уровня сострадания и чувствительности, которые были вложены в этот фильм. Я надеюсь, что он поможет тем, кто борется с этим», — сказала Карен.
Это второй полнометражный фильм российского режиссера-документалиста Ольги Львовой, которая в последние годы живет и работает в Нью-Йорке. Первая полнометражная работа «Когда люди умирают — поют песни» в 2014 году была номинирована на студенческий Оскар.
В апреле этого года «Людно внутри» показали в Москве в рамках Московского международного кинофестиваля. Русская служба Би-би-си поговорила с Ольгой Львовой перед выходом ее фильма в российский прокат (его покажут несколько кинотеатров в Москве и других городах).
«Очень визуальная вещь»
Би-би-си: Почему вы решили снять документальный фильм о диссоциативном расстройстве идентичности?
Ольга Львова: Много лет назад меня очень вдохновила книга «Множественные умы Билли Миллигана», которую мне посоветовал продюсер фильма Виктор Илюхин. Мы давно дружим и сначала, когда он мне ее посоветовал, я не поверила, что она сможет произвести на меня такое впечатление, потому что я более скептически к этому отношусь. Но я прочитала ее все равно, и с тех пор не могла перестать думать об этом.
Помимо невероятного интереса к теме, мне показалось, что это очень визуальная вещь, что это абсолютное кино. Как в книге описываются переключения с личности на личность, — из всех искусств именно кино должно быть доступно то, как передать это. Если вообще возможно найти таких людей, о чем я тогда не знала.
Би-би-си: Как вы познакомились с Карен Маршалл и почему решили именно ее сделать центральным персонажем в фильме?
О. Л.: Я очень-очень долго проводила исследование темы и встречалась с очень многими людьми, у меня было много разных претендентов. Так что это довольно долгая история, как я в результате остановилась на ней. Я просто читала все книги на эту тему в рамках моего исследования и созванивалась с их авторами, ездила на конференции. В США, как оказалось, есть две огромные конференции по ДРИ, куда съезжаются больше ста людей, вот я ездила на одну из них.
В общем, мы с Карен созвонились по скайпу, и я абсолютно интуитивно поняла, что это герой фильма. Это такой самый главный момент, когда тема из абстрактной превращается в конкретного человека. Это довольно сложно объяснить, это как страсть или любовь, что-то в этом роде. Когда ты связываешься с человеком сразу на таком интуитивном уровне. Так было с ней практически с самого начала.
Посмотрите нашу галерею фактов о том, как распознать социопата.
«Самые ужасные истории, которые я слышала»
Би-би-си: Вы в фильме показываете несколько людей с этим расстройством и даже моменты самой диссоциации. Что в съемках было самое сложное, были ли какие-то трудности?
О. Л.: Вообще было много трудностей, это целая история. В отличие от Карен, которая может контролировать переключения (это большая редкость, что она может это делать, так практически не бывает), с остальными проблемы начинались буквально с того, как просто договориться о съемках.
Допустим, мы находили финансирование на две недели съемок, приезжали на две недели, и нам надо было встретиться с четырьмя-пятью людьми. Мы с ними договаривались, но не факт, что личность, которая проснулась утром в день назначенной встречи, со мной встречалась и разговаривала и вообще имела какое-то понятие о том, что сегодня происходит.
Поэтому было сложно, начиная с расписания. Я придумала всякие способы, как это делать. В результате я им при каждой встрече (например, в офисе у Карен, когда они к ней приходили, или в какие-то другие моменты) давала несколько бумажек с нашим расписанием и нашими договоренностями, чтобы они у них везде лежали, по всему дому. С надеждой на то, что если не одна, так другая личность это заметит и вспомнит. Но это так, организационный момент.
Психологически, конечно, было тяжело. Я 50% фильма снимала сама, то есть, помимо непосредственно общения с героями, отвечала за съемку, за много параметров, была очень занята самим процессом производства. И даже во время съемок я не всегда могла понять, насколько сильно это на меня влияет и насколько это тяжело психологически. Это уже постфактум проявлялось.
Би-би-си: А психологически что именно было тяжело?
О. Л.: Самое сложное — это, наверно, то, что люди рассказывали мне об ужасной травме, которая происходила с ними. Не всегда они рассказывали это полностью, разные герои рассказывали по-разному, но все равно очень много рассказывали. Во-первых, это просто очень тяжело слушать, очень жалко людей.
Во время съемок ты абстрагируешься, но все равно это потом догоняет тебя. То есть это, наверно, самые ужасные истории, которые я слышала когда-либо в жизни. Они не все вошли в фильм, но некоторые вошли. То есть это не может не иметь какого-то влияния на тебя.
Потом очень тяжело было понять, в какой момент и насколько я могу позволить себе давить. В момент, когда я понимаю, что мне для фильма нужна эта информация и нужны определенные кадры и сцены, я боюсь за героев, за их эмоциональное и психическое состояние, и что вообще с ними будет после этих съемок. И несу за это ответственность.
И нужно как-то сбалансировать это, учесть, что нужно для фильма, но сделать это максимально безопасным для них образом. И вообще сделать так, чтобы они не захотели навсегда со мной перестать общаться. Я не всегда понимала, но постепенно понимала лучше, что влияет на них, как можно себя вести. Это все очень тонкие моменты.
«Такие же люди, как все»
Би-би-си: До съемок фильма у вас вообще был в голове какой-то образ человека с диссоциативным расстройством и поменялся ли он как-то за время съемок?
О. Л.: Да, у меня, конечно, был образ, более сформированный, даже несмотря на то, что я читала профессиональную литературу. Он был более экстремальный, чем это оказалось в действительности. После съемок и после встреч со многими людьми я поняла, что такие люди могут жить вокруг нас, но мы просто можем об этом не знать и не замечать, потому что они очень хорошо могут вписываться в общество и часто могут скрывать свое расстройство.
На самом деле это намного менее экстремально выглядит, чем мне казалось.
После съемок, после того как я узнала близко своих героев, я поняла, что они такие же люди, как все, что они намного менее радикально отличаются от нас.
Мне стало очень понятно происхождение защитного механизма этого расстройства, и мы просто продолжаем общаться как друзья сейчас.
Когда я приезжала на съемки, я жила у Карен дома. И мы с ней очень подружились, она стала для меня действительно очень близким человеком, настоящим другом.
Би-би-си: Про диссоциативное расстройство снято много фильмов, и, мне кажется, человек с ДРИ в массовой культуре — это обычно человек, который не в полной мере владеет собой и на почве этого иногда даже совершает преступления. Ставили ли вы перед собой задачу как-то разрушить этот образ в своем фильме?
О. Л.: Да, конечно, я знала о таком образе. Мне кажется, что это случается с такими людьми с такой же частотой, как и с любой другой категорией людей, то есть это никак не связано с их расстройством. Конечно, это миф и преувеличение.
Посмотрите нашу галерею фильмов о неизлечимых болезнях и силе духа.
И я знаю, что этот миф имеет очень негативное влияние на людей. Люди с таким расстройством очень страдают от такого общественного непонимания. Они очень боятся кому-то признаться, что у них такое расстройство, потому что на них посмотрят как на сумасшедших, что с ними что-то не так. И в большинстве случаев из-за отсутствия информации это такая очень сенсационная муссируемая в медиа тема.
Когда я узнала этих людей и поняла, в чем дело, мне, конечно, захотелось приблизить зрителя к ним, дать ему возможность пожить с ними и понять, что они такие же люди, как и все мы. Что у них такие же заботы, они хотят быть любимыми, заниматься своим делом, общаться с семьей, друзьями и так далее.
Они мало чем отличаются от других людей, кроме того, что им нужна профессиональная помощь и поддержка терапией.
Но это в принципе нужно очень многим людям.
«Эмоции учат людей»
Би-би-си: Вы после фильма получили какой-то фидбэк от героинь?
О. Л.: Мы с Карен были вместе на премьере фильма в Москве. Я немного переживала, как это будет, но все прошло очень хорошо, ее прекрасно приняли. Она была очень довольна, счастлива быть там.
Она вообще согласилась сниматься в фильме, потому что она по своей сущности и природе такой активист, который борется за права людей с разными психическими заболеваниями, как терапевт. И хочет этот стыд как-то разрушить общественной дискуссией. Хочет, чтобы это больше в обществе обсуждалось, чтобы у людей было больше информации. И она очень много делает для этого, написала книгу.
Поэтому для нее это было очень важное событие, и она была, мне кажется, внутренне готова к тому, чтобы сделать публичной свою историю. Ей тяжело смотреть фильм, она много раз говорила нам об этом. Особенно некоторые моменты, связанные с ее личной травмой. Но она невероятно умный человек и, к моему бесконечному удивлению, она так это формулирует, говорит: «Мне тяжело на это смотреть, но я понимаю, что эмоции учат людей, что без этого было бы сложно». То есть она понимает сущность нашей работы.
Би-би-си: Вы сказали, что много читали про этой расстройство, когда готовились к съемкам. По вашему мнению, есть ли какая-то разница в плане отношения к этому расстройству — и в обществе, и в медицинской среде — в России и США?
О. Л.: Разница, конечно, есть. В США все-таки намного больше информации, литературы, каких-то конференций, мероприятий. И я даже не ожидала, как этого много. Я стала искать книги, которые люди написали о самих себе, и нашла пару десятков, если не больше. В России, конечно, меньше информации и меньше открытых людей. Но я думаю, что это дело времени. Это постепенно начинает появляться, и я думаю, что фильм в этом тоже сыграет какую-то роль и вызовет интерес. Что люди захотят узнать больше.
